Черный цветок - Страница 132

132

Жмур удовлетворенно хмыкнул и увидел синее небо.

С соседней улицы вдруг раздался крик. Долгий, сумасшедший крик. А вслед за ним — еще один.

— Ну и чего ты добился? — растеряно спросил Полоз, поднимая шапку, которую снесло ему с головы, — ты сам понял, чего добился?

— Понял, — кивнул Жмур, подхватил молот и направился к главной площади. Он разнесет тюрьму по кирпичику. И он не будет одинок в своем желании.

Благородный Огнезар ходил по застенку — ему не хотелось возвращаться домой на пару часов, он собирался побыть в одиночестве и ждал, когда кат, наконец, вымоет пол и уберется восвояси.

Жмур сделал все, как было задумано, но артист из него, конечно, никакой. Мальчишка догадался сразу, и, похоже, нарочно издевался над Огнезаром, подозревая, что тот их подслушивает. Огнезар еще и еще раз прокручивал в памяти все, что произошло между отцом и сыном. Все шло, как задумано. Объятья, слезы, уговоры… Лишь в самом начале прозвучал вопрос, которого Огнезар не понял, хотя тот его и насторожил. Парень спросил, как пишется слово «Полоз». Этот вопрос волновал его и в прошлый раз, когда тюремщик читал ему записку. В этом, наверное, крылось что-то важное для Жмуренка, а раз оно было ему важно, значит, это стоило выяснить.

Огнезар еще раз вспомнил разговор Жмуренка с тюремщиком. Это первое, что он спросил, когда тот прочитал ему записку. И сегодня он спросил об этом, когда отец нагнулся и обнял его. Стоп. Обнял, повернувшись к окну грудью, закрыв спиной весь обзор! Он дал ему что-то прочитать! И там тоже было слово «Полоз»! Только так! Во всяком случае, это возможно.

Нет, ущербный кузнец не способен на тройную игру. Это нереально! После этого он усадил мальчика, продолжая его обнимать… Это невероятно, но перестраховаться надо. Огнезар хотел выйти в коридор и кликнуть тюремщиков — надо послать стражу к дому Жмура. Его смутила внезапная тишина в застенке, он оглянулся и увидел, что кат перестал возить по полу тряпкой, выпрямился и странно на него смотрит.

— Что ты встал? — недовольно спросил Огнезар.

Рука ката потянулась к стене, он продолжал смотреть в глаза Огнезару, а рука его шарила по стене, как будто вовсе ему и не принадлежала. Неожиданно мурашки пробежали по спине Огнезара, и в этот миг он услышал из окна крик. Это был иступленный крик безумца. И тут же, одновременно с этим что-то ушло из груди, в ней образовалась странная равнодушная пустота. Все вокруг словно схлопнулось, сложилось, и вместо трехмерного мира Огнезар увидел безликую и скучную плоскую картинку.

— Харалуг открыл медальон, — хрипло, с ненавистью сказал кат и взмахнул кнутом.

Кат убил благородного Огнезара тремя ударами — переломил шейные позвонки — и вышел в коридор. Тюремщики бежали на крик, обнажая сабли, но его оружие не оставляло им шансов. Он вышибал сабли у них из рук шутя, играючи, и смеялся. Он смеялся впервые за пятнадцать лет. Они отступили, попятились, а с улицы неслись крики, и тюремщики не понимали, что происходит. Кат теснил их к выходу, подхватив чью-то саблю левой рукой.

— Харалуг открыл медальон! — выкрикнул он, и из общих камер ему ответил вой арестантов, — быстро! Ключи сюда!

Сзади на тюремщиков напирала стража, в давке ничего было не разобрать, но кат продолжал размахивать кнутом, нанося точные удары — по рукам, в лицо, толчком в грудь, захлестом по ногам.

Они выли и падали.

— Ключи!

— Отдайте ему ключи! — орали в передних рядах, — он сумасшедший!

— Я был сумасшедшим, — расхохотался кат, — а теперь Харалуг открыл медальон.

Ключи со звоном пролетели по полу и остановились у его ног.

Жмур шел по городу, и слышал крики. Люди приходили в себя, люди не сразу понимали, что случилось, и кричали. Не все они были разбойниками. Не все они слышали о последней заповеди. Но все они стали вольными людьми в один миг, и все они смотрели вокруг, и к ним приходило понимание того, что с ними сделали.

Пару раз навстречу попадалась стража, но молот в руках Жмура заставлял их отступать. Шум нарастал, Жмур видел, как по улице пробежали двое разбойников с топорами в руках, потом еще один, вслед за ними. Куда подевался Полоз, Жмур не разобрался. Он шел к главной площади, и его мало интересовало, что происходит вокруг.

За тюремной оградой шла настоящая схватка. Жмур разглядел ката с кнутом, и сначала намеревался проломить ему голову, но неожиданно понял, на чьей стороне тот сражается. Сотня заключенных, кто с голыми руками, кто с саблями, добытыми в бою, теснили три десятка стражников, и те сопротивлялись не очень активно — они не понимали, что произошло, они боялись. Жмур приложился к драке, прокладывая себе дорогу ко входу.

В тюремном коридоре было тихо — сражение вылилось наружу. Жмур сшибал замки с каждой камеры и заглядывал внутрь. В одной из них он нашел десяток притихших, напуганных женщин, но прошел мимо, продолжая искать холодную. Пусть рухнет весь мир, пусть все они убьют друг друга — Жмур пришел сюда за своим сыном, и ничего больше не волновало его.

Он нашел его в самом дальнем конце коридора. Его мальчик лежал в углу, сжавшись в комок, голенький, весь в крови. Он лежал, широко открыв глаза, и не шевелился, и на секунду Жмур подумал, что опоздал. Но глаза моргнули, и израненные губы шевельнулись.

— Сынок, — Жмур упал рядом с ним на колени, — мой сынок. Сейчас.

— Холодно. Так холодно… — шепнул он.

— Сейчас.

Жмур поискал глазами что-нибудь подходящее, и увидел в углу скомканное куцее одеяло.

— Сынок… — Жмур расстелил одеяло на полу и осторожно поднял Есеню на руки. Тот скривился от боли и скрипнул зубами.

132