Черный цветок - Страница 99

— Да, Серко тоже на свободе умер бы от голода и холода, — проворчал Есеня, — поэтому он, если потеряется, всегда возвращается домой…

— Тебе трудно это понять, эти люди устроены не так, как мы! А тем более — женщины.

— Как мы? Я думаю, все люди устроены одинаково. Просто… одни ущербные, а другие — нет. И Полоз говорит, что они ущербные не от рождения, их такими делают нарочно! Чтобы ими можно было управлять.

— И поэтому ты хочешь открыть медальон? — улыбнулся Остромир.

— И поэтому тоже!

Когда Есеня рассказал, наконец, как был ранен Полоз, Остромир привстал и начал говорить о том, что найдет врача, лучшего в Урде, и если у них срезали кошелек, и теперь нет денег, он готов за это заплатить. Но, едва услышав, что они живут у Улича, сразу успокоился и сказал, что лучшего врача в Урде не найти ни за какие деньги. Но все равно полез за кошельком и начал совать Есене целую горсть серебряников.

Есеня, по одной таская сушку за сушкой, ответил, что никаких денег им не надо, они как-нибудь выкрутятся сами.

— Да где же вы найдете денег? После такого ранения надо хорошо питаться, нужны фрукты, творог, сыр.

— Да ладно, пойду в порт и заработаю… — пожал плечами Есеня, — что я, маленький, что ли?

Он давно подумывал об этом. Да и Улича объедать было нехорошо.

— Ты ведь ищешь мудреца, наделенного силой, который может заставить медальон светиться? И ты думаешь, он согласится делать это бесплатно?

Тут Есеня растерялся.

— Но… Полоз говорил, что знания и мудрость… их нельзя продавать за деньги…

— Знание и мудрость — нельзя. Но на что бы жили мудрецы, если бы и сила их ничего не стоила?

— А… сколько это примерно может стоить?

— Не знаю. Не очень дорого. Один-два золотых.

Есеня прикусил губу. Столько ему в порту, наверное, не заплатят…

— Я что-нибудь придумаю, — сказал он, — знать бы только, где его искать, такого мудреца…

— Я сейчас напишу тебе имена тех, кто, с моей точки зрения, может это сделать. И каждый из них, если ты спросишь, посоветует тебе кого-нибудь еще. Это непростая задача, и редкий дар — такие способности. Я, например, точно не смогу этого сделать. Да и силы у меня — кот наплакал. А еще… не показывай эту штуку никому. Мудрецы тоже люди, и люди разные. За нее обещана большая награда, во-первых, и… обладать ею захотели бы многие. Не за деньги — это вещь дает власть. Будь осторожней. Делай вид, что у тебя ее пока нет — вольные люди Оболешья много лет расспрашивают мудрецов о медальоне, никто не удивится новым вопросам.

Балуй. В порту

Через неделю от четырех серебряников ничего не осталось — Полоз начал поправляться, и Улич каждый день посылал Есеню в город за продуктами. Кроме базара, Есеня заглядывал и к Остромиру, который радовался его появлению на занятиях. Только арифметикой и логикой занимались не каждый день, у него были ученики и постарше — изучали астрономию. Есеня, как бы хорошо ни знал звезды, почти ничего не понимал, и вечерами просил Улича объяснить ему, о чем шла речь.

Есеня разыскал четырех мудрецов из тех девяти, что посоветовал ему Остромир, и только один из них сказал, что мог бы взяться за дело, хотя считает его опасным. И просил он за это всего пять золотых, не больше и не меньше. Есеня ответил, что подумает, и сильно расстроился.

В порт его привели ученики Остромира — старшие и более искушенные в поиске работы ребята. И если бы не они, никто бы никогда Есеню работать не взял — слишком мал. Хотя сам он считал себя вполне взрослым и сильным, на фоне здоровых двадцатилетних парней с крепкими мускулами, он пока выглядел цыпленком.

Больше всего рабочих рук требовалось на перегрузке товаров в лодки перевозчиков. Еще бы! Платили за это мало, а работа была тяжелой, зато и навыков никаких не требовала.

— А мешок в три пуда ты поднимешь? — скептически осматривая Есеню, спросил хозяин лодок, который сам заправлял перегрузкой.

— Конечно! — не моргнув глазом, ответил Есеня.

— А ну-ка попробуй! — хмыкнул тот, и показал рукой на корабль, который разгружали в это время.

Ничего сложного в этом Есеня не заметил, каждому грузчику — а их было пятеро — на плечи кидали мешок, он спускался по сходням и нес его к лодкам, стоящим в устье реки, метрах в пятидесяти от причала. Да и мешки большими ему не показались — грузили сахар, что само по себе ему понравилось. Столько сахара он не видел никогда в жизни!

Есеня не зря был у отца молотобойцем — трехпудовый мешок он донес до лодки безо всяких проблем, и даже не качался при этом. Хозяин согласился взять его на испытательный срок и платить двадцать медяков в день. Ну, а если Есеня сможет работать наравне со всеми, то и получать будет тридцать, как все.

Во всяком случае, здесь платили в два раза больше, чем в мастерских, и работать надо было всего шесть часов, начиная с полудня. Есеня быстро прикинул, что утром может ходить по городу и говорить с мудрецами, а вечером — слушать Улича. Упускать такого шанса он не собирался, поэтому старался изо всех сил.

После первых двух часов работы руки тряслись, а ноги подгибались. Если бы не перерывы, Есеня не смог бы дотянуть до конца дня. Ребята, которые привели его сюда, пытались как-то ему помочь, особенно, когда начали грузить бочки с вином — все они были разными, и Есене на плечи клали те, что полегче.

До лачуги Улича он добрался еле-еле. Внутри все дрожало, как кисель, и спина ныла так, что невозможно было выпрямиться. Но двадцать медяков, звенящие за пазухой, грели сердце: Есеня гордился собой. Почему-то работая в мастерских, он не чувствовал никакой радости, а сейчас осознание того, что он взрослый и сможет прокормить Полоза, которому нужно хорошо питаться, придавало ему сил.