Черный цветок - Страница 96

— Посмотри на море. Здесь это видно особенно хорошо. Вон, видишь, у самого горизонта идет парусник? Через полчаса будут видны только мачты, потом и они начнут исчезать, словно он спускается вниз, как по ступенькам, — Улич начертил на песке длинную дугу, и на ее конце — маленький кораблик. А потом — человечка в ее центре, и взгляд человечка, который видит только верхнюю часть мачты кораблика.

— Ну… — Есеня почесал в затылке, — ну, допустим… И что, если все время идти прямо, можно, прийти в то же самое место? Так что ли?

— Можно. Только идти придется очень долго. Я определил примерный диаметр Земли, и мои расчеты совпали с расчетами других мудрецов. Ты знаешь, что такое диаметр?

— Конечно. У всего круглого есть диаметр.

— А как, зная диаметр, найти длину окружности, знаешь?

— О, это гораздо проще, чем с треугольником! Я мерял ниткой, и получалось всегда одинаково. Диаметр надо умножить примерно на три.

— Так вот, диаметр земли — больше десяти тысяч верст. И идти по кругу придется больше тридцати тысяч верст!

— Это примерно три года идти! Всего-то! — усмехнулся Есеня. Учиться и то дольше!

— Послушай, а как ты это посчитал?

— Да очень просто! Если в день проходить верст двадцать пять, то сто верст за четыре дня пройдешь, правильно? Ну, а всего триста раз по сто верст.

— Да, учитывая, что ты и читать толком не умеешь, это очень неплохо, очень…

— Да умею я читать. Не люблю только.

Идея Улича о том, что Земля вращается вокруг солнца и при этом вертится вокруг себя, Есеню потрясла. А главное — она объясняла почти все. Кроме звезд, которые движутся отдельно от остальных.

— Ты не устал? — спросил старик, когда Есеня задумался, пытаясь представить себя на летящем и кружащемся шаре.

— Не, я просто думаю. Можно я немножко подумаю один?

— Конечно. А я приготовлю поесть. Я совсем забыл об этом, мне это немного непривычно, я сам ем утром и вечером, а иногда — только утром. Но ты, наверное, привык по-другому?

— Да не, я могу весь день не есть.

— Ты — молодой, ты растешь, тебе надо есть гораздо больше, чем мне. И не мучную болтушку, а кашу с мясом, молоко, фрукты…

— А Полозу? Ему, наверно, тоже надо есть хорошо, чтоб он выздоровел? — вдруг спохватился Есеня.

— Пока нет, но скоро потребуется.

Почти неделю Есеня провел в разговорах с Уличем. Полоз все время спал — старик для этого что-то шептал ему на ухо, а если и просыпался, то был каким-то странным, и, похоже, плохо понимал, что происходит. Это сильно удивляло и пугало Есеню, ведь в тот вечер, сразу после ранения, Полоз говорил с ним совершенно нормально, и даже улыбался и шутил. Есеня подозрительно смотрел на его лицо, стараясь угадать, лучше ему или хуже, но спросить почему-то боялся.

Как-то вечером, когда Улич рассказывал Есене о том, как измерял диаметр земли, сидя перед открытой печной дверцей, Полоз неожиданно проснулся, хотя должен был спать до утра.

— Эй, Балуй… — тихо позвал он.

Есеня тут же вскочил и склонился над Полозом. Света не хватало, и Есеня зажег свечу, на секунду сунув ее в печь. Улич тоже поднялся и сел на лавку, всматриваясь в лицо Полоза. Но потом вздохнул с облегчением.

— Жмуренок, где это мы? — спросил Полоз.

— Мы? Я же рассказывал, ты что, не помнишь?

— Неа. Ничего не помню. Этот человек, кто он? Мы в его доме? — Полоз говорил очень тихо, и Есене приходилось нагибаться к его губам.

— Да, — Есеня закусил губу — ему было страшно.

— Чего ты куксишься? Он хорошо тебя учит. Я давно слушаю.

— Учит? — Есеня поднял брови, — он же просто рассказывает!

— А учат как, по-твоему? — Полоз еле заметно улыбнулся, — я сильно ранен?

— Я не знаю… — беспомощно пробормотал Есеня, но Улич вмешался.

— Ранение я бы очень тяжелым не назвал, но я долго не мог остановить кровотечение, и к нему добавился отек.

— Вы — врач? — спросил Полоз старика.

— Я умею лечить тяжелые болезни, — пожал плечами Улич.

— Наложением рук?

— Не только. Ваши способности внушать сильно мне мешают.

— Как вы считаете, каковы мои шансы?

Есеня замер. Он не сомневался, что старик скажет правду, и очень боялся этой правды.

— Жить вы будете. О последствиях говорить пока рано, но здравый ум вы сохраните, это ясно. Может быть, память станет хуже, может, зрение. Ранения этой области часто ухудшают зрение.

— Спасибо вам. Я заплачу, не сомневайтесь…

— Я не беру денег за лечение.

— Полоз, у нас нет денег, у нас украли кошелек! — сунулся Есеня, но Улич толкнул его в бок и недовольно покачал головой. Есеня и сам понял, что сморозил: теперь Полоз будет волноваться, и ему снова станет плохо…

— Ты только не волнуйся. Я заработаю. Ты же сам говорил, можно в порту заработать… — поспешил он исправить положение.

Полоз снова слабо улыбнулся и сказал:

— Лучше сходи к Остромиру. Спроси… — он глянул на Улича, — сам знаешь. Спроси, кто может знать. Скажи, что это я тебя прислал.

На следующее утро Есеня чуть свет побежал в город — исполнять замысел Полоза. Надо сказать, он очень гордился тем, что Полоз доверил ему это, и нисколько не сомневался, что сможет сам выяснить все о медальоне. Улич велел ему купить для Полоза яблок и еще один заморский фрукт, который назывался гранат — в Урде не так уж дорого это стоило.

Дом Остромира он нашел с трудом, хотя и был там два раза — все улицы казались ему совершенно одинаковыми. Как и в прошлый раз, он пробежал по дорожке к крыльцу, постучал в дверь, но не дождался ответа и вошел. Если раньше в огромной комнате для занятий шумели ученики, то теперь там стояла подозрительная тишина. Есеня заглянул в щелку и увидел, что молодые люди заполнили все ступени — их было человек двадцать.