Черный цветок - Страница 130

130

— Домой… — шепнул Есеня.

— Да. Сынок, расскажи. Они же замучают тебя.

— Домой, — снова шепнул он и у него по щекам снова побежали слезы.

Жмур скрипнул зубами. Благородный Огнезар хотел этого. Он хотел, что бы его мальчик плакал. Он хочет сделать его боль невыносимой. Полоз прав. Но три дня Есеня не выдержит. А если выдержит — их не выдержит Жмур.

— Я хочу домой… Я хочу к маме… — расплакался Есеня еще сильней, — бать, забери меня отсюда, забери… Я хочу домой! Я хочу домой!

— Заберу, — уверенно сказал Жмур. Так или иначе — он его заберет.

— Я не могу больше, забери меня! Батя, я не могу больше! Я устал, я не могу!

— Заберу, — повторил Жмур, глядя, как измученное тело сына сотрясают рыдания.

— Батя, миленький, пожалуйста, забери меня! — кричал мальчик исступленно, кричал громко и хватался за рубаху Жмура изуродованными пальцами, — батя, я устал, я не могу больше тут! Я хочу домой!

— Если ты расскажешь им, где медальон, они тебя отпустят.

Зачем Жмур сказал это? Так хотел благородный Огнезар. Есеня посмотрел на него глазами, полными слез, и покачал головой.

— Но есть еще один способ, — немного тише сказал Жмур, — я передам разбойникам, где ты его спрятал, и они его заберут. Ты можешь мне доверять.

Есеня захлопал ресницами, ничего не понимая.

— Ну? Или ты мне не веришь?

Мальчик смотрел на него долго, пристально и испуганно. И Жмуру очень хотелось ему все объяснить: он сделал то, о чем просил Полоз, а теперь делает то, чего хочет Огнезар. В голове мелькнула горькая, отчаянная мысль: «Твой отец — ущербный, парень. Он делает только то, что ему велено. Он не умеет думать сам». Лицо Есени просветлело, и он усмехнулся окровавленными губами.

— Я не верю тебе и ничего не скажу, — ответил он чуть громче, чем следовало.

— Ну почему, сынок? Я же твой отец. Неужели ты думаешь, что я тебя выдам?

— Ты ущербный. Ты… ты с ними заодно, — Есеня отвернулся и попытался освободиться от объятий. Он оказался умней своего отца, он сделал все, чтобы Огнезар поверил Жмуру. Он понял, какую роль играет отец, и подхватил игру на лету. Он очень умный, его мальчик.

— Сынок… пожалуйста. Это твой единственный шанс.

Есеня покачал головой.

Жмур не знал, когда пора закончить. Хватит? Или благородный Огнезар хотел чего-то еще? Они продолжали этот бессмысленный диалог, пока дверь в застенок не открылась.

— Я думаю, вы поговорили достаточно, — Огнезар посмотрел на Жмура так внимательно, что тот испугался — он что-то сделал не так?

— Я… — начал он в свое оправдание, но Огнезар с презрением махнул на него рукой.

— Ничто так не помогает упрямцам, как жалость близких, — изрек он, глядя на Есеню, — и если ты не хочешь нам сказать, где медальон и отправиться домой, то мы продолжим. Раздувайте жаровню, теперь — железо.

Есеню затрясло, и он придвинулся к Жмуру, хватаясь за него изувеченными руками. Только он не кричал и не плакал, он сжался и закусил губу. Но кат — ущербный, безжалостный, еще более преданный Огнезару пес — подхватил его за плечи, рванул к себе и швырнул в кресло. Жмур успел только протянуть руки вслед — пульсирующая боль в груди выламывала ему ребра.

Есеня смотрел на отца с ужасом и болью, и с недоумением — на свои руки, которые привязывали к подлокотникам, словно удивлялся, что это происходит на самом деле.

— В старые ожоги старайся попадать. Это эффективней, — велел Огнезар.

— Нет… — прошептал Жмур.

— Да, — желчно передразнил его Огнезар, — Да. Или он сейчас же расскажет, где медальон и пойдет домой, или мы начнем.

Есеня дернул трясущимся подбородком, глаза его вспыхнули отрешенным отчаяньем, и он прошипел, оскалившись:

— Начинай! Начинай! Ты уже вторую неделю начинаешь, и что? Ты никогда не увидишь медальона, никогда! Я сдохну, но ты его не получишь, понял?

Надо немедленно сказать Огнезару, где медальон, и он не станет мучить мальчика. Полоз лгал, в Олехове не убивают преступников. Огнезар ведь обещал, он и сейчас сказал, что Есеня пойдет домой! Жмур раскрыл рот, чтобы заговорить, и тут глаза его встретились с глазами сына. Он понял! Он угадал! Он покачал головой, он стиснул зубы, и крикнул:

— Батя! Не волнуйся, слышишь? Это не страшно! Я просто так сказал, это не страшно!

Кат прижал раскаленную пластинку к глубокому ожогу на его плече, и Есеня закричал. Он извивался в стягивающих его путах, он крутил головой, кусал губы, и кричал. Его изуродованные пальцы сжимали подлокотники, и из них сочилась кровь.

Изнутри что-то ударило, треснуло, разорвалось; сердце, до этого глухо стучавшееся под панцирем нарыва, взлетело к самому горлу и забилось изо всех сил. Жмур поднял взгляд на благородного Огнезара, и увидел перед собой чудовище, которое безнаказанно терзает его ребенка. Зубы Жмура оглушительно скрипнули, и кулаки налились нечеловеческой силой. Его сын не станет предателем! Его сын, его кровь и плоть, его продолжение, он мстит им за все! За Жмура, за Рубца, за этого несчастного ката!

Что Жмуру до Полоза? Никаких трех дней не будет, мальчик выйдет отсюда сегодня, выйдет победителем! Жмур скрипел зубами, по его лицу катился пот и мешался со слезами. Жмур знал, для чего Огнезар продолжает. Он проверяет его. Он надеется, что отец не выдержит страданий сына и выдаст его. Если знает — то выдаст. Нет! Он не сделает сына предателем. Парень продержался девять дней, он выдержит еще немного. И Жмур выдержит тоже.

Потом Есеня потерял сознание, его облили водой, и снова жгли грудь и плечи, по старым, воспаленным ожогам. В следующий раз он потерял сознание быстрей, потом еще раз, и еще.

130